Нечто большее… (СИ) - Грушевицкая Ирма (версия книг .txt) 📗
— Я вынужден это сделать, малыш. Стюарт выпустил джина из бутылки, и у меня больше нет желания заманивать его обратно.
— Больше нет желания? Что ты имеешь в виду?
— «Рассел Интернешнл» прекращает поддержку его кандидатуры на выборах.
— Из-за меня? — воскликнула я.
— Из-за тебя я готов был четвертовать его на месте. Собственно, поэтому и ушёл.
— Ох, Дэвид…
— Я знал, что ты справишься, — сказал он твёрдо. — И я не буду извиняться за веру в тебя. Но я прошу прощения за то, что не смог сдержать свой гнев и был резок с тобой в нашем телефонном разговоре.
— Один-один.
— За Стюартом водятся и другие грехи, на которые я закрывал глаза. И он знал, что я знаю об этом. Своим поступком он бросил мне вызов, и теперь я должен на него ответить. Мальчиковые дела, как ты выразилась.
— А как же Виктория и дети?
— Именно поэтому мне надо лететь в Вашингтон. — Дэвид усадил меня на диван, быстро поцеловал в лоб и начал собираться. Он снова надел пальто, начал проверять карманы в поисках ключей, документов, телефона, при этом продолжая говорить: — Семья Гарреттов влиятельна. Её глава, Рональд, дружен с моим отцом. Я привёл паршивую овцу в их стадо, я и должен это исправить. Понадобится несколько встреч, потому что не только Гарретты и я занимались продвижением Джеймса. Есть другие люди, которых мы подведём, если пойдём на попятную. Как бы сильно мне не хотелось остаться, я должен уехать, милая.
Откинувшись на диване, я наблюдала за сборами Дэвида и пребывала в состоянии полнейшего спокойствия. Никакой неопределённости. Никого недоверия. Лишь благодарность к этому мужчине за то, что я снова могу чувствовать. Что я верю в него, а он верит в меня. В нас. Никаких «а что, если», никаких «потом». Да, сейчас он меня оставлял, но я знала, что скоро он вернётся. Ко мне, к нам…
— Мне нравится, что ты больше не спасаешь меня.
Дэвид остановился и окинул меня долгим взглядом.
— Только если ты попросишь.
Я не провожала его до двери. По молчаливому согласию объятия и поцелуи мы оставили на скорую встречу, хотя — бог свидетель — как же мне хотелось до него дотронуться. Но я понимала, что этим лишь задержу Дэвида: и физически, и морально. Ему нужна его холодная голова "барракуды" — профессионала и могущественного дельца. В этой части его жизни для меня места не было. И слава богу! Я буду ждать его дома — с котом и своей любовью. Ему больше не нужно обо мне беспокоиться. А что до остального…
Дэвид любит меня, но скажет об этом не под наплывом эмоций. Это я не сдержалась — слабая, безалаберная девчонка. Он же всё сделает правильно — настоящий мужчина, которого я люблю. Я верю в него. Я его знаю.
Глава 23
В следующие дни моей главной задачей стало следить за уровнем зарядки телефона. Я практически не выпускала его из рук.
За месяцы наших отношений я никогда не чувствовала себя настолько близко к Дэвиду. Да, фактически он был от меня на расстоянии в двести миль, но физически ощущался так, будто находился в соседней комнате.
Он звонил при каждом удобном случае. Сначала всегда интересовался моим здоровьем, а после, перескакивая с темы на темы, мы словно нагоняли время, которое провели в жизни друг без друга.
Наши разговоры по большей части были пустой болтовнёй. Но именно из пустой болтовни порой можно вынести нечто важное. И я не о первом поцелуе в отцовском «плимуте» или травмы колена в тринадцать. Я о том, чтобы не чувствовать себя обязанной слушать, а хотеть этого и быть уверенной что всё сказанное тобой, в свою очередь, воспринимается с тем же интересом.
Мы не касались темы того, что сейчас происходит в Вашингтоне. И не потому, что мне было не интересно. Наоборот, я изнывала от желания узнать, как Дэвид справляется с ситуацией. После всего случившегося от Джеймса можно было ожидать чего угодно. Он совершил профессиональное самоубийство, бросив вызов Дэвиду Расселу. Дурачок! Барракуда его заглотит, не разжевывая. Но, как у любого живого организма, у хищной рыбы тоже случается несварение. И я переживала за Дэвида по большей части потому, что не понимала природы того, что сделал Джеймс. Что это было: месть, приступ неконтролируемой ревности или банальное мерение членами? Я помню слова Дэвида, что человеком со страстями легче управлять. Но в данном случае риск был просчитан не до конца. Джеймс поставил личные амбиции выше профессиональных, что с одной стороны вызывало недоумение, а с другой — делало его опасным. Так, по крайней мере, считала я. Что по этому поводу думал Дэвид? Для своего успокоения я бы хотела это знать, но спрашивать напрямую точно не собиралась. Это стало бы проявлением недоверия. А с доверием у нас до недавнего времени и так были проблемы.
Все наши разговоры теперь заканчивались одинаково. Однажды сказав, было просто произносить эти слова снова и снова.
— Я люблю тебя.
Впервые я сказала их, когда он позвонил из самолёта, вылетающего в Вашингтон.
Долгая пауза, в течение которой я слушала гул двигателей и информационное сообщение стюардессы, закончилась тихим выдохом:
— Я знаю, Бет.
Это «я знаю» каждый раз звучало по-новому, в зависимости от того, где и с кем он находился. Дэвид принимал мою любовь, и его нежелание сделать ответное признание смешило меня и делало чуть выше в собственных глазах. Мне кажется, Дэвид это понимал и с каждым разом ему было всё сложнее себя контролировать. Однажды он чуть не проговорился.
— Что на тебе сейчас?
По протяжным гласным было слышно, что он выпил лишний бокал за ужином. Может, два.
— Университетская футболка.
— И всё?
— Ну, и носки.
— Носки-ии, — потянул он. — Белые с оборочками, да? Те, что ты нацепила тогда с той секси юбочкой?
Ха! Не думала, что такой искушённый любовник, как Дэвид Рассел, потеряет дар речи, увидев меня в наряде школьницы хентай. Это вышло случайно. Повода надеть ту короткую клетчатую юбку у меня не было лет сто. Я нашла её при переезде, и, как-то достав из шкафа, долго крутилась в ней перед зеркалом. Те носочки на мне оказались совершенно случайно. И совершенно случайно Дэвид в тот момент вошёл в спальню. То, что случилось после…
— Ты помнишь, чем дело кончилось? — Дэвид замурлыкал, а я хихикнула. О, да, я помню! Ещё как помню!
И, тем не менее.
— Не угадал. Они толстые и шерстяные. С пингвинами.
— Не сексуально.
— Я могла бы соврать.
Он засмеялся.
— За это я тебя и люблю. Ты честно играешь. Вернее, совсем не играешь.
Я не стала заострять внимание на его первой фразе, но на всякий случай бросила взгляд на часы. Час пятнадцать, двадцать девятое декабря, Дэвид впервые признался мне в любви. Жаль, что он вряд ли отдаёт себе в этом отчёт.
— А что надето на тебе?
— Смокинг.
— О-ох!
— Да-аа! — Это прозвучало очень самонадеянно. — Женщины любят смокинги. А мужчины — когда они их с них стягивают.
— Не проблема. Полтора часа в самолёте, и ты дома. Я стяну с тебя смокинг и дам поиграть моими носками.
— А ведь я так и сделаю, — заявил Дэвид. — Возьму и прилечу. И выброшу нахрен эти жуткие носки.
— Я даже позволю тебе это сделать. Они мне тоже не нравятся. Но если ты прилетишь, я больше не смогу тебя отпустить.
— А я больше не захочу от тебя уехать.
Он замолчал, а я переживала бурю эмоций, смакуя слова, которые только что услышала.
Тем утром Дэвид действительно оказался в Нью-Йорке. У него был час между рейсами из Вашингтона в Олбани, и, не смотря на его категорический запрет, я примчалась в аэропорт. Весь этот час мы простояли в обнимку, непрерывно целуясь.
— Думаю, у меня получится вернуться до нового года, — сказал он, когда мы ненадолго прервались.
— Обязательно получится. Хочу целовать тебя, пока спускается шар.
— Ты повесила омелу над дверью?
— Да. Над каждой. Чтобы ты переходил через порог и везде меня целовал. Даже в душе.
— Я хочу тебя в душе. И в кровати. И на диване. И на кухонном столе.
